Цена доверия - Страница 38

К оглавлению

38

— Ну как ты погулял, малыш?

— Нормально, — ответил Дункан.

Айрис посмотрела на него. И словно солнечные лучики протянулись между их глазами, на какую-то долю секунды заставляя раствориться во взглядах друг друга. Но тут Николас, который не любил одеваться и раздеваться, начал капризничать. Айрис вздрогнула и переключила свое внимание на малыша. Дункан подошел к ним, помогая снять комбинезон.

Через несколько минут ребенок с удовольствием прошел в комнату, не слишком твердо ступая своими маленькими ножками. Наблюдая за ним, Айрис улыбнулась.

— Кажется, ветер дунет, и он шлепнется, — тихо пробормотала она.

— Я тоже сегодня думал об этом, — произнес Дункан. — Но нет. Наш сын достаточно твердо стоит на этой земле. Сегодня я в этом убедился.

Она растерянно взглянула на него.

— Наш сын? — переспросила Айрис срывающимся голосом.

— Конечно. — Дункан непонимающе пожал плечами. — Это же наш с тобой ребенок. И, независимо от сложившихся обстоятельств, я прихожусь ему отцом, а ты матерью.

— Ну разумеется…

Дункан на мгновение задержал на ней взгляд и заторопился:

— Ладно, мне пора.

— Да, иди, — как-то равнодушно и отстраненно кивнула Айрис, словно это и не Дункан был в комнате.

Айрис осталась одна.

И так всегда, так всегда! — стучала в ее голове одна и та же мысль. Он уходит из моей жизни, словно никогда нас не связывала любовь, словно все, что мы пережили, не имело для него особого значения. Разве что сын.

Неужели это правда?!

Неужели так и будет теперь?!

Она подбежала к двери, распахнула ее, надеясь, что Дункан еще не успел вызвать лифт и уехать.

— Дункан! — крикнула она и замерла.

Он стоял перед ней, словно и не думал никуда уходить.

— Мне вдруг показалось, что я зря это сделал, — тихо проговорил он, глядя Айрис в глаза, отчего горячая лава начала подниматься в ней, сжигая все на своем пути.

— Что сделал? — хриплым голосом спросила она.

— Потерял так много времени. — Он шагнул к ней, крепко прижал к себе, зарываясь лицом в ее шелковистые волосы цвета горького шоколада, от которых исходил едва уловимый цветочный аромат. — Господи! Каким же я был дураком!

Айрис молчала. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле. Ей казалось, что Дункан все забыл, что он живет дальше. Но это было не так.

Он прижимал ее к своей груди, и она слышала, как бьется его сердце. И ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

— Прости меня, — прошептал Дункан. — Я так виноват перед тобой. Я должен был верить тебе, а не каким-то сплетням. Но я не поверил. И заплатил за это. Прости.

Айрис вздохнула.

Слезы катились из ее глаз, но она не смахивала их. Она не хотела даже на долю секунды отстраниться от него, этого мужчины, которого любила.

— Я думала, ты никогда не скажешь этих слов, — срывающимся голосом прошептала она.

— Я тоже так думал, — тихо проговорил он. — Мне казалось, что ты никогда не простишь меня. И я просто боялся.

Она обняла его, чувствуя исходящее от него тепло, радуясь тому, что он рядом с ней.

— Что с нами будет, Дункан? — спросила она.

— Я не знаю. Но уверен в одном — я не могу без тебя и сына. Я хочу быть рядом с вами всегда. Позволишь ли ты мне это? — спросил он.

Айрис отстранилась от него, заглянула в его пронзительные голубые глаза, прочла в них все, что хотела.

Да, он любит ее.

И она знала это, чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

— Николасу скоро надо ложиться спать, — прошептала она.

— Если ты разрешишь, я расскажу ему сказку, пока он будет засыпать, — предложил Дункан.

— Конечно, я думаю, он будет очень рад.

Их взгляды встретились.

Дункан и Айрис понимали, что теперь все будет по-другому. И эта другая жизнь манила их, вызывая нетерпение и желание ускорить тот момент, когда это произойдет.

— Любимая, согласишься ли ты выйти за меня замуж? — спросил Дункан.

И Айрис поразилась, насколько робко прозвучал его голос.

Она счастливо улыбнулась ему.

— А как ты сам думаешь?

— Я думаю, что мы будем жить долго и счастливо.

— Я с этим полностью согласна.

И Айрис знала, что это правда.

Жизнь преподала им серьезный урок, который многому научил их. А главное — уважать и доверять друг другу.

И теперь никакие преграды им были не страшны.

38